Однако для эволюции требуются не просто первые попавшиеся мутации. Роберт Ястров отметил необходимость "медленного скопления благоприятных мутаций". Карл Сейган добавил: "Мутации - внезапные изменения в наследственности - передаются от поколения к поколению. Они дают основной материал для эволюции. Окружающая среда отбирает те немногие мутации, которые способствуют выживанию, благодаря чему одна форма жизни, подвергаясь серии медленных преобразований, переходит в другую, образуя новый вид".

Утверждается также, что мутации, вероятно, являются ключом к объяснению быстрых преобразований, которые должны происходить согласно теории "прерывистого равновесия". Джон Глидман писал в Science Digest (Сайенс дайджест): "Эволюционные ревизионисты считают, что мутации в ключевых регуляторных генах, возможно, являются тем генетическим "пневматическим молотом", в котором нуждается их теория больших скачков". Однако британский зоолог Колин Паттерсон заметил: "Предположений - масса. Об этих главных регуляторных генах нам ничего не известно"'. Но, за исключением таких предположений, в основном принято считать, что мутации, будто бы участвующие в эволюции, представляют собой небольшие случайные изменения, которые скапливаются в течение длительного периода времени.

Как возникают мутации? Считается, что большая их часть происходит в обычном процессе воспроизведения клетки. Но эксперименты показывают, что мутации могут быть вызваны также и внешними факторами, например радиацией и химическими веществами, как часто они происходят? Воспроизведение генетического материала в клетке обладает удивительным постоянством. По сравнению с числом клеточных делений в организме, мутации происходят не очень часто.

Согласно Encyclopedia Americana (Американская энциклопедия), воспроизведение "цепочек ДНК, составляющих ген, осуществляется удивительно точно. Опечатки или ошибки в копировании являются редкими авариями".
Полезны они или вредны?

Если благоприятные мутации являются основой эволюции, то насколько велика доля мутаций, являющихся благоприятными? В этом пункте среди эволюционистов существует поразительное согласие. Например, Карл Сейган заявляет: "Большинство из них вредны или смертельны". Пео Коллер утверждает:
"Большая доля мутаций вредна для особи, которая несет мутантный ген. Эксперименты показали, что на каждую удачную или полезную мутацию приходятся тысячи вредных".

Следовательно, если не считать "нейтральных" мутаций, вредные мутации превышают якобы благоприятные по частоте в несколько тысяч раз. "Подобные результаты следует ожидать при случайных изменениях в любой высокоорганизованной системе", - говорится в Encyclopaedia Britannica (Британская энциклопедия)10. Поэтому мутации считаются причиной сотен генетически обусловленных болезней".

Ввиду пагубной сущности мутаций, Encyclopedia Americana признала: "Факт, что большинство мутаций вредит организму, кажется, вряд ли совместимым с представлением, что мутации являются источником основного материала для эволюции. В самом деле, мутанты, изображенные в биологических учебниках, представляют собой коллекцию уродов и чудовищ, и мутация, видимо, является скорее разрушительным, чем созидательным процессом". Когда насекомых, претерпевших мутацию, помещали в условия конкуренции с нормальными насекомыми, результат был всегда один и тот же. Дж. Ледиард Стеббинс писал:
"После большего или меньшего числа поколений мутанты вытесняются". Они не могли конкурировать, потому что они не совершенствовались, но были дегенеративными и находились в невыгодном положении.

В своей книге The Wellsprings of Life (Источники жизни) научный писатель Айзек Азимов признался: "Большинство мутаций наносит ущерб". Тем не менее, он затем утверждал: "В течение длительного периода мутации, безусловно, содействуют эволюционному прогрессу и совершенствованию". Но так ли это? Разве можно считать полезным какой-нибудь процесс, который оказывается вредным в 999 из 1000 случаев? Если бы ты собирался построить дом, нанял бы ты строителя, у которого на каждую правильно выполненную часть работы приходятся тысячи, сделанных плохо? Поехал бы ты в автомобиле, водитель которого на каждое правильное решение принимает тысячи неправильных? Хотел бы ты, чтобы тебя оперировал хирург, который на каждое правильное движение делает тысячи ошибочных?

Генетик Добжанский однажды сказал: "Вряд ли можно ожидать, чтобы какой-либо тонкий механизм усовершенствовался в результате аварии, случайного изменения. Тычки палкой в механизм часов или в радиоприемник вряд ли улучшат его действие"16. А теперь спроси себя: кажется ли тебе разумным, что все удивительно сложные клетки, органы, конечности и процессы, имеющиеся у живых организмов, были созданы с помощью процесса, который действует разрушительно?
Производят ли мутации что-либо новое? Но если бы все мутации были благоприятными, разве они не могли бы произвести что-либо новое? Нет, не могли бы. Результатом мутации может быть только вариация уже имеющегося признака. Мутация предоставляет разнообразие, но никогда не производит ничего нового.
В The World Book Encyclopedia приводится пример того, к чему смогла бы привести благоприятная мутация: "Растение в засушливой области, возможно, имеет мутантный ген, который заставляет его пускать более длинные и крепкие корни. Данное растение имело бы большие шансы на выживание, чем другие особи того же вида, так как его корни могли бы поглощать больше воды". Но появилось ли что-нибудь новое. Нет все то же растение. Оно не эволюционирует ни во что иное.

Мутации могут изменить цвет или структуру волос. Но волосы всегда останутся волосами. Они никогда не превратятся в перья. В результате мутаций может измениться кисть. Бывают аномалии пальцев.
Бывает даже, что у кисти шесть пальцев или какой-нибудь другой порок развития. Но она всегда остается кистью. Она никогда не превращается во что-то другое. Ничего нового в настоящее время не появляется, да и не может никогда появиться.
Эксперименты на плодовых мушках.

Не многие эксперименты по мутациям могут сравниться с обширными опытами на обыкновенной плодовой мушке Drosophila melanogaster. С начала XX века ученые подвергли миллионы этих мушек рентгеновскому облучению. Это повысило частоту мутаций более чем в сто раз выше нормы.

Что показали эксперименты, проведенные в течение этих десятилетий? Об одном результате Добжанский высказался так: "Четкие мутанты дрозофилы, на которых проводилось столько классических исследований по генетике, почти все без исключения уступают нормальным мушкам в жизнеспособности, плодовитости, продолжительности жизни". Еще одним результатом было то, что мутации никогда не производили ничего нового. У плодовых мушек становились уродливыми крылья, ноги и тела, а также обнаруживались другие аномалии, но они всегда оставались плодовыми мушками. А когда мушек, претерпевших мутации, спарили друг с другом, то было установлено, что несколько поколений спустя опять начали появляться нормальные плодовые мушки. Если бы эти нормальные мушки были оставлены в их естественном состоянии, то они, в конце концов, пережили бы более слабых мутантов, и плодовая мушка сохранила бы ту форму, которая была присуща ей изначально.

ДНК, носитель наследственной информации, имеет замечательную способность восстанавливаться после генетических повреждений. Это содействует сохранности того вида организма, которому присущ данный генетический код. В Scientific American (Сайентифик америкэн) рассказывается о том, каким образом "жизнь каждого организма и его преемственность от поколения к поколению" сохраняются "ферментами, которые постоянно исправляют" генетические повреждения. Журнал заявляет: "В частности, значительное повреждение молекул ДНК может вызвать чрезвычайную реакцию, которая заключается в синтезе повышенного количества восстановительных ферментов".

В соответствии с этим, автор книги Darwin Retried (Пересмотр дела Дарвина) рассказывает следующее об уже умершем уважаемом генетике Рихарде Гольдшмидте: "После многолетних наблюдений за мутациями у плодовых мушек Гольдшмидт впал в отчаяние. Изменения, жаловался он, были настолько безнадежно малы, что даже если бы в одной особи сочетались тысячи мутаций, все равно не получилось бы никакого нового вида".
Пяденица березовая

В эволюционной литературе распространенная в Англии пяденица березовая часто представляется как современный пример эволюции в действии. В The International Wildlife Encyclopedia (Международная энциклопедия живой природы) заявлялось: "Это самое поразительное эволюционное преобразование из когда-либо зарегистрированных человеком"20. После замечания, что Дарвина мучила его неспособность продемонстрировать эволюцию хотя бы одного вида, Ястров в своей книге Red Giants and White Dwarfs (Красные гиганты и белые карлики) добавил: "У него под рукой был пример, который, если бы он знал о нем, обеспечил бы его необходимым доказательством. Это был чрезвычайно редкий случай". Речь, конечно, шла о пяденице березовой.

Что именно произошло с пяденицей березовой?
Вначале светлая форма этой бабочки преобладала над темной формой. Светлый тип по окраске хорошо сливался со светлыми стволами деревьев и поэтому , был более защищен от птиц. Но затем, из-за многолетнего индустриального загрязнения, стволы деревьев потемнели. Теперь светлая окраска пядениц причиняла им ущерб, так как птицы могли быстрее увидеть и склевать их. В результате, темная разновидность пяденицы березовой, якобы мутант, выживала лучше, потому что птицам было трудно разглядеть этих бабочек на фоне потемневших от сажы деревьев. Темная разновидность стала вскоре преобладающим типом.
Но эволюционировала ли пяденица березовая в какой-нибудь другой тип насекомых"" Нет, она осталась все той же самой пяденицей березовой, только с другой окраской. Поэтому английский медицинский журнал On Call (Он Колл) назвал попытку на этом примере доказать эволюцию "печально известной". Он объявил: "Это, правда, великолепная демонстрация действия маскировки, но поскольку все начинается и кончается пяденицами и никакой новый вид не образуется, то этот пример совершенно неприменим как доказательство в пользу эволюции".
Существует ряд других теорий, подобных ошибочному утверждению, будто бы пяденица березовая эволюционирует. Например, поскольку некоторые бактерии оказываются невосприимчивыми к антибиотикам, то сделали вывод, что это признак эволюции. Но эти более выносливые бактерии относятся по-прежнему к тому же типу и не эволюционируют ни во что иное. К тому же, признается, что изменение могло быть вызвано не мутациями, а фактом, что некоторые бактерии были иммунными с самого начала. В то время как одни бактерии были уничтожены препаратами, иммунные размножились и стали преобладать. По этому поводу в книге Evolution From Space (Эволюция из космоса) говорится: "Мы, однако, сомневаемся в том, что в этих случаях происходит нечто большее, чем отбор уже существующих генов".

Такой же процесс, возможно, происходил и в случае с некоторыми насекомыми, проявившими иммунитет к использовавшимся против них ядам. Яды или оказывались смертельными для насекомых, или были неэффективными. Убитые насекомые уже не могли приобрести сопротивляемость, ибо они были мертвы.
Выживание других могло означать то, что они были иммунными с самого начала. Такой иммунитет является генетическим фактором, который появляется у одних насекомых, но которого нет у других. В любом случае насекомые остаются в пределах одного и того же рода. Они не развиваются во что-то иное.
"По роду их" Мысль, которая еще раз подтвердилась благодаря мутациям, - это формула из первой главы Бытия: живые организмы размножаются только "по роду их".

Причина заключается в том, что генетический код не дает растению или животному отклониться слишком далеко от нормы. Возможно большое разнообразие (какое можно видеть, например, среди людей, кошек или собак), но не до такой степени, что одно живое существо могло бы превратиться в другое. Каждый из когда-либо проведенных по мутациям экспериментов доказывает это. Подтверждается также закон биогенеза, согласно которому живое происходит только от живого и родительский организм и его потомство принадлежат к одному и тому же "роду".

Эксперименты по искусственному отбору также подтверждают это. Ученые пытались путем скрещивания добиться неограниченного изменения различных животных и растений. Они хотели выяснить, нельзя ли со временем создать новые формы жизни. Каков был результат? В журнале On Call сообщается: "Специалисты по искусственному отбору обычно обнаруживают, что по прошествии нескольких поколений достигается пик, сверх которого невозможно дальнейшее усовершенствование, и что новый вид не образовался. Следовательно, искусственный отбор, по всей видимости, скорее опровергает, чем поддерживает эволюцию".

Почти такое же наблюдение содержится в журнале Science (Сайенс): "Виды действительно способны претерпевать в своих физических и других характеристиках небольшие изменения, но эта способность ограничена и, в более отдаленной перспективе, колеблется в пределах средней величины". Итак, живые организмы наследуют не возможность непрекращающихся изменений, а (1) стабильность и (2) способность к ограниченным вариациям.

Поэтому в книге Molecules to Living Cells (От молекул к живым клеткам) говорится: "После бесчисленных репродуктивных циклов, как клетки моркови, так и клетки мышиной печени последовательно сохраняют свою тканевую и органическую подлинность".

В труде Symbiosis in Cell Evolution (Роль симбиоза в эволюции клетки) говорится: "Все живое... воспроизводится с невероятной точностью". В журнале Scientific American также отмечается; "Живые организмы чрезвычайно разнообразны по форме, но формы удивительно постоянны в любой установленной родословной линии: из поколения в поколение свиньи остаются свиньями, а дубы - дубами". А один научный писатель комментировал: "На розовых кустах никогда не цветут камелии, а всегда розы. И козы никогда не приносят ягнят, но козлят". Он пришел к заключению, что мутациями "невозможно объяснить общую эволюцию - почему существуют рыбы, рептилии, птицы и млекопитающие".

Вариации внутри "рода" были тем явлением, которое повлияло на первоначальные рассуждения Дарвина в отношении эволюции. Будучи на островах Галапагос, он наблюдал за вьюрками. Эти птицы относились к тому же типу, что и их предки на южноамериканском материке, откуда они, очевидно, мигрировали. Но имелись любопытные различия, например, в строении клювов. Дарвин истолковал это как эволюционное развитие. На самом же деле это был просто новый пример вариации внутри "рода", которая допускается генетической конституцией данного существа. Вьюрки по-прежнему оставались вьюрками. Они не превращались и никогда не могли превратиться во что-либо другое.

Итак, сообщение книги Бытие находится в полном согласии с научными фактами. Кто засеивает сад семенами, тот может полагаться на надежность закона, по которому семена произведут растения только "по роду их". Когда кошки котятся, их потомки всегда являются кошками. Когда люди становятся родителями, их дети всегда являются людьми. Существует разнообразие в цвете, величине и форме, но всегда в пределах "рода". Видел ли ты когда-нибудь лично что-либо, не соответствующее этому правилу? И никто еще не видел.

Не основа для эволюции. Вывод ясен. Никакая совокупность случайных генетических изменений не может стать причиной перехода одной формы жизни в другую. Французский биолог Жан Ростан как-то заявил: "Нет, я не могу заставить себя поверить, что эти "ошибки" в наследственности - пусть даже при содействии естественного отбора, пусть даже при наличии преимущества огромных промежутков времени, в течение которых эволюция могла влиять на жизнь, - были способны создать весь мир со всей его структурной щедростью и изысканностью, с его поразительными "адаптациями".

Подобным образом, генетик К. X. Уоддингтон заявил в отношении веры в мутации: "Эта теория похожа на следующее построение: начни с любых четырнадцати строк связного английского текста и изменяй в нем букву за буквой, сохраняя только то, что еще содержит смысл, и ты в конце концов получишь один из сонетов Шекспира... Эта логика поражает меня своим безумием, а я думаю, что от нас можно ожидать лучшего". Истина же, по словам профессора Джона Мура, состоит в следующем: "После тщательных исследований и анализов всякое догматическое утверждение...что генные мутации служат сырьем для какого-либо эволюционного процесса, включающего естественный отбор, является мифом"